ДЭВИД ТУА. Давита Манфауфау Санерифи (полный вариант полинезийского имени) родился 21 ноября 1972 года на острове близ Западных Островов Самоа (Фалеатиу). Те кто видел его в бою назвали его “Терминатор”. Рост : 175 cм. Вес : 105 кг. Дистанция атаки : 177 см. Дата рождения : 21 ноября 1972 года Текущий результат : 40 Побед (35 нокаутом) , 3 поражения. Чемпион в тяжелом весе по версии USBA & IBF: 1998 Чемпион в тяжелом весе по версии WBC: 1996
ИСТОКИ
Философский вопрос - зачем заниматься боксом - перед Девидом Туа не стоял никогда, - ему просто не приходилось выбирать… Он начал боксировать с… 8 лет. Так хотел его отец - Туавал Манфауфау – который управлял маленьким магазином, и вобщем-то считался самым зажиточным на Фалеатиу, их родном крошечном острове с населением в 300 человек – одного из многих островов западного Самоа, который в молодости был весьма уважаемым профи-боксером, как и его старший брат Афутото.
Основной проблемой молодого Туавала-боксера было то, что он любил саму битву, он ненавидел подготовительный процесс к ней. И свирепость боевых действий в ринге, увы, не всегда компенсировала недостаточность подготовки вне его. Он помнил это собственное отвращение к процессу подготовки, и не хотел, что его сыновья повторили его ошибку. Глядя на своих четырех сыновей - он мечтал, как они продолжат его, и его старшего брата ПУТЬ ВОИНА в ринге…
Представьте себе, уважаемые, четверо оливковых ребятишек – мал-мала-меньше стоят в спарринге, мутузя друг-друга день-деньской, а любящий отец строго наблюдает за ними, назидательно пощелкивая ремешком – дабы никто не отлынивал от “работы”. Когда один из сыновей падал, его вознагражденим был отцовский ремешок. Иногда он старался внести разнообразие в сей монотонный процесс – и ставил в ринг старшую сестру Девида – Кристину, которая должна была их бить что есть силы, а они не должны были дать ей попасть в себя… Так уж случилось – что первым - кто разбил Девиду нос в 9 лет была – да-да, старшая сестренка…Через какое-то время тренеровок отец Девида начал нанимать спарринг-партнеров из взрослого населения острова.
"Я был молодым, но я был большим для своего возраста и боролся очень упорно," - вспоминал позже Девид. ", - “и все же, нужно честно признать, это не было моим выбором. Я не имел выбора. Такого не было, чтобы я мог выбирать в 8-9 лет, чем я хочу заниматься и что делать. Я не мог говорить о том, что я ушибся, и должен был позаботился сам, чтобы этого не случилось. Те парни, которых он приводил для спарринга были уже взрослыми мужчинами – в 2-3 раза старше меня. Находясь в спарринге с ними, я всегда видел отца, стоящего за пределами ринга с ремнем. Те, другие парни, всегда знали, что они должны драться со мной по настоящему.” Тут впору пожать плечами и удивиться – “Почему эти парни не могли, к примеру, как принято говорить, “проволынить” этот бой”. Все просто…
Туавал перед боем сообщал спарринг-партнерам своих сыновей лишь два условия:
Первое - если они выиграют, он должен будет дать им со склада своего магазина сладости или буханку хлеба, на их выбор.
И второе, - если “доброволец” будет “слегка” бить его мальчика, имитируя бой - он имеет право дать ему либо подзатыльник либо шлепок ремнем по рукам, на свое усмотрение. В бою, естесственно, не было никаких защитных шлемов, никаких защитных чашечек, никаких бинтов на руках, только боксерские перчатки. Туавал повторял проведение спаррингов для сыновей с понедельника по субботу. Воскресенье отец давал мальчикам на отдых. Этого требовала религия, а самоанцы относяться к религии очень серьезно.
Дэвид вспоминает: “Если эти люди побеждали меня, отец мне давал ремня. Cо временем, я стал пытаться избегать этого спарринга, но когда отец видел это, то я получал от него еще больше. Сначала я пытался прятался в доме у своего деда, но вскоре он выследил это место укрытия, поэтому мне приходилось постоянно менять места своего укрытия – иногда прячась у своего кузена, иногда у кого-то из друзей.
Я пытался прокрадываться в дом уже вечером, когда свет в доме выключался, и я был уверен что папа спит. Но он никогда не спал, поджидая меня с ремнем. А наутро он снова заставлял работать этого молодого сопротивляющегося воина ” – смееться, рассказывая это Девид.
Тем не менее, Туавал не был ни жестким человеком, ни жестоким родителем. Просто кровь Воинов, которая течет в самоанцах, гордых людях, которые привыкли всю жизнь свирепо бороться за право жить под солнцем сначала с другими воинственными племенами, а затем с европейцами, прибывшими без приглашения в 1770 году, бурлит в них и побуждает их давать отпор любому, кто хотел бы их унизить. С европейцами пришли болезни и насилие моряков над местными жителями, так что когда первый Британский подданый и христианин Флетчер и его корабельная команда, прибывший когда-то на берега Самоа, отплыли наконец от берегов острова, самоанцы были едва ли настроены на то чтобы желать им доброго настроения и попутного ветра. В результате этой долгой вековой борьбы, в каждом самоанце живет гнев и жажда мести – выросшая как на дрожжах и впитанная в поколениях.
В конце 19-го столетия Великобритания, Америка и Германии совместными военными силами устанавили контроль над Самоа. Острова были разделены следующим образом: Западный Самоа отошел под юрисдикцию Германии, Восточный Самоа (Америке) Британцы же остались ни с чем. Так продолжалось более полувека.
В 1961 Новая Зеландия обратилась в ООН, о том чтобы признать независимость Западного Самоа, и в результате проведенного здесь плебисцита, это и произошло в январе 1962 года. Официально - теперь это - страна Независимого Самоа.
И хотя приблизительно 99 процентов населения Самоа – христиане (результат натиска проповедников), и Самоа сегодня являеться чуть ли не как оплотом библейского учения тихоокеанских островов, но даже пришедшее христианство не смогло ни искоренить, ни исцелить этот гнев, эту “жажду крови” в сердцах гордых самоанцев, вполне оправдывая стариное ироническое высказывание, сказанное кем-то из первых моряков-христиан посетивших Самоа: “О, Самоанец оч-ч-ч-ень не мудр, когда он в гневе!”
Самоанцы остались воинами в душе, только теперь это воины с перчатками. До недавнего времени, пока спонсоры понемногу не начали сдвигать деньги в футбол, бокс здесь был спортом номер один.
И хотя те условия жизни по сравнивая с нынешними временам не самые комфортные, Девид все же с ностальгией вспоминает прошлое и считает, что время, проведенное на Фалеатиу, было хорошим для их семьи. Семейство имело единственный автомобиль на острове, жило в единственном европейского типа доме, у них был собственный, правда, единственный комплект боксерских перчаток.
Это время закончилось, когда Дэвиду исполнилось 11 лет. После смерти старшего брата Афутото семейство Тувалу переехало в Мангере (Аукленд, Новая Зеландия). Это было трудное решение для семьи. И принял его отец Девида, пожертвовав статусом обеспеченного человека.
"Он сделал это для нас, своих детей," скажет потом Девид, который сначала восставал против этого переезда на 1,800 миль на юго-запад. "Однажды он пришел домой и сообщил матери, что мы, его дети, должны получить образование там, и наше будущее в спорте мы сможем обеспечить только там. Жизнь нам казалось хорошей и на Самоа, но отец сказал, что он хотел бы нечто большего для своих детей, нечто лучшее - чем жизнь здесь."
В первые два года жизни в Новой Зеландии, Девид был сердит на отца за такое решение, и стал, как он сам говорит “зависать в плохих тусовках”. “Я попадал в ситуации, о которых и не предполагал, что они могут случаться в жизни. Я учавствовал во многих драках. Я стал угрюм и вспыльчив. В любой момент я мог отказался говорить с кем-то из друзей. Каждый кто пытался поговорить со мной, - вызывал у меня вспышку гнева. Я не любил когда меня отвлекали от моих дум. Тот, кто со мной заговаривал, вынужден был потом со мной драться. Я был тих, но взрывоопасен как динамит. У меня стал неуправляемый характер, и я ничего не мог поделать с собой. Но я благодарен своему отцу, за то, что он верил в меня, верил в то, что в конце концов я начну делать правильные вещи в своей жизни."
Первые впечатления Девида от жизни в Новой Зеландии были менее чем приятные. Сначала семейство жило с другим самоанским семейством в государственном-субсидированном жилье: три комнаты, одна ванная, один туалет. Позже семья Девида переехала в собственную квартиру, но там было холодно, пол был из ничем не простеленного бетона.
У семьи не было никаких денег и жизнь стала просто жестокой. Чтобы хоть как-то существовать, семейство зарабатывало тем, что выбирало тыкву и лук. У Девида начались проблемы в школе. Директор школы написала написала письмо его родителям с жалобой на прогулы Девида и его плохое поведение. Но она сделала две ошибки:
- отослала письмо его родителям вместе с Девидом;
- написала письмо на английском.
Отец Девида читал только на Самоанском, поэтому он дал письмо Девиду, чтоб тот ему его перевел. Девид, естесственно, прочитал письмо в самых радужных тонах, о том какой он хороший учащийся. Отец был очень доволен, что его сына так уважают учителя. "Позже, - вспоминает с улыбкой Девид - я узнал, что моя мать могла читать на английском, но из любви ко мне, и зная, что случилось бы, если б отец узнал истину, она промолчала." Этот двойной обман закончился, когда письмо отцу написал уже самоанец, учащийся в школе вместе с Девидом, и написал его на самоанском. Отец Девида был вне себя. "О, я до сих пор помню ту трепку, которую я получил." – продолжает Девид со смешком: "Это было что-то! Но я это заслужил. Понимаете, я не противоречу той точке зрения, что родители не должны нажимать на своих детей при любых обстоятельствах. Но я также думаю, что родители должны делать все, что они могут, чтобы иметь влияние на своих детьми. Независимо от того, как мои родители это делали, они это делали из любви. Если бы это они не делали для себя, то не делали бы это и для Бога, и, наверняка, я не был бы здесь и сегодня тем, кем являюсь. ”
Когда Девиду исполнилось 13 лет, он, по настоянию отца, пошел заниматься в местный боксерский клуб. Это помогло Девиду измениться к лучшему. По дороге в клуб его сопровождал старший брат Эндрю, который разговаривал с ним о самых разных вещах. Постепенно у Девида мировоззрение стало меняться в лучшую сторону. Более того, он почувствовал какой-то вкус к жизни, к занятиям боксом. “Я снова начал боксировать и обнаружил, что смог полюбить этот спорт, который я обычно ранее пытался избегать. Бокс, и то что я стал прислушиваться к советам своим родителей, а не просто нехотя выполнять их, и помогли мне найти выход из моих проблем. Как только я пошел в боксерский зал, - я перестал зависать с буйной тусовкой.”
Наркотик, под названием БОКС, на который когда-то подсадил его отец, который никуда не делся и лишь ожидая нужного момента гнездился в его организме, и которому Девид упрямо сопротивлялся, взял наконец верх над ним.
Девид почувствовал, что попытка повесить на гвоздь боксерские перчатки была подобна тому жесту, как если бы Микеланджело рисуя картину, попытался б выбросить кисть и краски в окно, когда прекрасные контуры начинают только-только проявляться на полотне.
Девид говорит “Я благодарен своему отцу, за то что он видел во мне вещи, о которых я и не знал. Я благодарю Бога, что все, о чем мечтал мой папа, сбылось”. В дальнейшем, чтобы подчеркнуть уважение к своему отцу для боев на ринге Девид взял псевдоним Туа, потому что это первые три буквы имени его отца (Туавал Манфауфау).
УСПЕХИ И ПОРАЖЕНИЯ
Вскоре Дэвид выиграл титул Зеландии в тяжелом весе среди юниоров, при этом фактически он был средневесом. Но в среднем весе ему не нашлось противников, - и ему могли присудить победу без боя. Но не хотел выигрывать звание без борьбы. К счастью в полутяжелом весе один боксер оказался в такоой же ситуации. "Почему Я не могу встретиться в ринге с ним с ним?" – спросил Девид у комиссии, допускающей к соревнованиям. Однако ему не хватало совсем немного веса, чтобы его допустили к бою – и бой оказался на грани срыва. Представители комиссии дали ему четыре часа, чтобы он попытался набрать достаточный вес, чтобы он смог участвовать в бою с тяжеловесом. Тогда Его тренер, Камерон Тодд, решил пойти на хитрость – он пошел к своему автомобилю, и извлек комплект-средства которые засунул их в карман куртки Туа, что помогло поднять его вес на эти чертовы 0.05 килограмма.
Бой состояля и Девид сломал своего оппонента как спичку в первом же раунде. Ему было тогда 14 лет. Двумя годами позже в 1989 году в возрасте 16 лет Дэвид стал Чемпионом Австралазии по боксу, в 1990 он стал золотым медалистом на Первенстве Пяти Наций, проводившемся на Таити. В 1991 он выиграл бронзовую медаль в Кубке Мира и 3 старших титула Новой Зеландии. Дэвид был Чемпионом Океании с 1990 года по 1992.
Из 78 боев проведенных им за все это время 63 боя он закончил нокаутом. С методичностью перфоратора он проделал дырки в виде буквы “L (Lose” – “поражение”) в доселе гладеньком карьерном послужном списке большинства встречавшихся с ним оппонентов.
И все-таки не стоит думать, что все было так гладко. Несмотря на то что в 1992 году в ворасте 19 лет Девид должен был представлять Новую Зеландию на Олимпийских Играх в Барселоне – у него были крупные сомнения в том, стоит ли продолжать карьеру боксера. Все семейство работало чтобы содержать его и его брата Эндрю, для того чтоб они могли поехать в Барселону. Брат также имел большие шансы пройти в новозеландскую олимпийскую сборную, и поехать на Олимпиаду вместе с Девидом, но в какой-то момент он решил покинуть бокс и получить работу, чтобы поддерживать семью.
Вот он удел старших братьев – встать стеной в минуты семейных трудностей и принимать на себя самые тяжелые решения, хотя мечта была так близко.
Позже Девид вспоминал: “Я был близок к тому, чтобы покинуть тренеровочный лагерь и также выйти на работу как мой брат – но что то держало меня в нем.”
Еще до того как он поехал на Олимпийские Игры в Барселону, Туа уже знал в каком направлении потечет его дальнейшая жизнь. “Перед Олимпиадой” – вспоминает Девид – “отец сказал мне: независимо от того что случиться там, после нее ты должен пойти в проессиональные боксеры, туда, где ты сам сможешь обеспечить себе деньги. Но я хотел добиться чего-то и в любителях, и когда я ехал в Барселону я твердил себе как заговор: “Парень – там обязательно будет что-то твоим. Я прекрасно понимал, что быть частью группы олимпийцев от Новой Зеландии – это большая честь для Самоа”
В Барселоне в возрасте 19 лет, несмотря на небольшой международный опыт, Дэвид послал в нокаут двух известных в Европе бойцов, перед тем, как его победил по очкам в полуфинале гораздо более опытный боксер. Бронза сделала Дэвида первым полинезийцем, получившим медаль в каком-либо виде спорта.
Вернувшись домой, он подписал контракт с Кевином Барри, который был серебряным медалистом на Олимпиаде 1984 года, и который стал его консультантом в момент обсуждения заключаемого контракта в Соединенных Штатах в Main Event и который остался с ним как менеджер по взаимному соглашению. Далее он подписал контракт с America Presents, для того чтобы более прогрессивно продвигаться на рынке бокса.
От сего момента и поныне менеджерами Дэвида являются Кевин Бэрри и энергичный Мартин Пуг, а тренирует его Ронни Шилдс.
“Я всегда хотел получить еще одного Марчиано”, - говорит Кевин Барри, - “и когда я увидел Дэвида, то подумал: “Вот тот, кто мне нужен”. Дэвид продемонстрировал свою устрашающую мощь уже в первом своем проф-бою - 1 декабря 1992 года. Рон Хум получил хук слева настолько быстро, что свалился как подкошенный и повредил лодыжку. Его второй поединок обошелся без сломаных костей, но все равно противник не прошел до конца даже первого раунда.
Самый прекрасный момент для Дэвида настал 15 марта 1996 года во время Ночи Молодого Тяжеловеса, проводимой HBO. Тогда он выиграл титул WBC в тяжелом весе, вырубив за 19 секунд фаворита Джона Руиза (которого еще никто до сих пор не мог свалить с ног). В июле Дэвид защищал свой новый титул от Даррэла Уилсона. Уилсон считался вторым в мире по версии IBF. Как и Руиза его еще никто не вырубал, - но откуда он мог знать что это время для него настало – потому что ему противостоял настоящий ТЕРМИНАТОР, имя которому было Девид Туа.
Только четыре из его первых 27 оппонентов прошли в бою с ним всю дистанцию, все 12 раундов, но и они проиграли ему по судейскому вердикту абсолютным решением голосов.
Любое движение вперед против этого неотвратимо надвигающегося на тебя катка-асфальтоукладчика было бессмысленным, все что ожидало в таком случае соперника - это – убийственный левый хук, и дальнейшее закатывание его таким же убийственным ударом справа в полотно ринга. Будучи тем не менее естественным правшой, сам Девид даже не знает откуда взялся у него этот опустошающий сознание оппонента левый хук. Когда его слишком уж достают этим вопросом, он отвечает: "Спросите об этом мою мать."
Его мать, Ноэлла, смееться когда ее спрашивают об этом, и отвечает: "Это к нему пришло тогда, когда он еще был мальчиком. Мы обычно давали ему нож и посылали его, чтобы он посрезал сорняки с кустарника. Он зажимал нож в левой руке и бил им по сорняку, начисто срезая его. “
Вот так, как подрезанные сорняки падали многие его противники. Туа буквально оглушил Шэннона Бриггса, который до боя с ним выиграл 25 поединков. Девид выиграл у Уилсона, одарив его таким хуком, что тот не мог прийти в себя в течении двух минут.
Туа просто раздробил и уничтожил за 52 секунды бывшего американского капрала морских котиков Обеда Салливана, гордящегося своей терпимостью к боли. Бывшего чемпиона мира –проигравшего лишь Холлифилду - Майкла Мурера еще меньше - в течение 30 секунд.
Волевые бойцы – российский боксер Олег Маскаев, Хасим Рахман, опытные и вязкие Окендо и Руиз, Денелл Николсон – испытали на себе его острый глаз, быстрые рефлексы и были “удивлены” пропущенными ударами от Туа. Ударами от которых они теряли координацию и ощущение реальности своего местонахождения.
Телосложение Дэвида и стиль ведения боя привели к неизбежному сравнению его с Тайсоном. Однажды услуги Туа потребовались Холифилду для тренировок перед боем с Тайсоном, хотя сам Дэвид и говорит, что ему ближе стиль Роки Марчиано или Джо Фрейзера, (наносить небольшые удары справа, прокладывая путь хуку слева) нежели Майка Тайсона.
Первое поражение в карьере профессионала произошло в его 28-м бою против Айка Ибеабуччи, спорным решением судей. Многие специалисты бокса до сих пор считают что то решение судей было неверным и Туа сделал достаточно, чтобы победу присудили ему.
Сам Ибеабуччи высказался по поводу своей победы “этот бой достоин был произойти много позже. После подобных боев можно завершать карьеру”, - столько концентрации и усилий он забрал у него.
Это была 4-ая защита Девидом звания интерконтинентального чемпиона по версии WBC, звание, которые он завоевал выбив из борьбы за 19 секунд первого раунда до тех пор непобедимого Джона Руиза.
Несмотря на поражение от Ибеабуччи, девять следующих бойцов упали один за другим от его ударов во встречах на ринге с Туа. Строка успехов Туа продолжала расти и это не могло не отрахиться на его рейтинге – он стал кандидатом No.1 по версии IBF, а затем 3 Июня, 2000 года “прибив” в ринге Обеда Салливана за 51 секунду он становился обязательным претендентом на бой с чемпионом мира по версии WBC/IBF – Ленноксом Льюисом, который произошел 11 Ноября, 2000 года. Увы, левый хук Tua, не нашел в эту ночь свою цель ночь и смелый Самоанец проиграл после окончания 12- раундного поединка по единодушному решению судей.
Но Туа - воин. Следом за поражением от Льюиса он не стал хитрить и раскармливать свой послужной список на второсортных боях для того чтоб сбалансировать себя в рейтинге, он вступил в турнир устранения санкционированного тяжеловеса-претендента на пояс IBF, чтобы попытаться стать обязательным претендентом снова.
ПУТЬ ВОИНА
"Я не люблю заниматься только чем-то одним" – говорит Туа. “Да, в своей борьбе я иду трудным путем Воина. Но у меня есть и другие интересы. То что вы видите в ринге - не есть Я весь. Бокс – это только часть меня."
За рингом, этот воин является прекрасным поэтом. Свои стихи он пишет на двух языках - Полинезийском и Английском. Слова текут из него после долгих периодов внутреннего погружения в себя.
"Я не могу просто вот так садиться и писать," неожиданно сообщают вам в процессе разговора эти живые доспехи из мускулов - "Мои стихи исходят из чего-то. Я думаю о том, что я выполнил, о борьбе, о болевых барьерах, через которые Я должен пройти, чтобы выполнить свою цель. Я пишу о тех вещах, которые означают что-то для меня, о всех вещах. Мои стихи – это части моей жизни, хорошие и плохие части."
На вопрос о личной жизни, есть ли у него девушка он отвечает: “Возможно, это придет позже. И я встречу ту самую девушку в то самое время. А пока я пишу музыку, слова, играю на гитаре. Иногда Я рисую. Мне нравиться рисовать сюжеты Самоанцев. Я думаю о борьбе наших людей за свободу. Я никогда не забываю наши традиции или нашу историю." Когда мне совсем одиноко, я звоню родне и друзьям в Новую Зеландию. А иногда звоню своему священнику Преподобному Кэнапе Фэлэтуэзе, и мы вместе с ним молимся. Мне потом всегда легче”.
Большинство его внутренней силы приходит из его убеждения, что Самоанцы – люди, носящие в себе частицу священного духа. Слово Самоа, состоит из Sa (священный) и Moa (центр), т.е. "священный центр вселенной.” Когда он навещает один из архипелагов, находящийся между Гавайями и Новой Зеландией, Tua тратит часы, слушая как старейшины деревни рассказывают легенды и мифы Самоа, о том когда гиганты проходили через землю. Туа имеет соотношение к корням семейства Талиматаси, легендарного короля воина.
" Талиматаси - часть наследия моей семьи," говорит он, - "’это - семейство воинов. Один Самоанский старейшина рассказал мне всю мою родственную ветку чтобы я никогда не забывал какой славы добивались мои предки. Когда я разогреваюсь перед боем в раздевалке я думаю о них, и я чувствую их силу пробуждающуюся во мне перед схваткой. Я чувствую, что мои предки - со мной. Я называю имена прошлых воинов Самоа, чтобы они были со мной в ринге."
Дэвид гордится тем, что он и самоанец и новозеландец и не забывает о своих корнях. Он помнит бедность, в которой жило его семейство в Мангере, когда его отец потерял работу, и они не могли позволить себе есть мясо, как взбирался на Холм Одного Дерева в дырявых ботинках, когда готовился к Олимпиаде и свою старую разбитую грушу, привязанную изолентой к стропилам старого гаража. Но больше всего, он помнит своих родителей, трех братьев, четырех сестер и друзей, которые поддерживали его, когда у него была только вера в себя и желание добиться успеха.
Вот чем он дорожит гораздо больше, чем весомым банковским счетом, хоть он и гордиться тем, что смог купить своим родителям большой дом прямо в сердце его любимого Мангере.
Туа говорит часто с молодежью. Его посыл всегда один и тот же: Гордитесь тем кто вы и откуда происходите. Помните и любите своих родных и близких.
"Слишком часто люди делают много денег и забывают откуда они исходили," говорит Tua. "Деньги это только пластик. Это - не центр жизни, центр жизни - ваше наследие и ваша семья. Без этих вещей, Вы - ничто, независимо от того, насколько большими деньгами вы обладаете."
Послушав Дэвида, может показаться, что говорит евангелист, а не боксер, он не видит в этом ничего необычного, потому что верит, что бокс - это подарок, данный ему Богом, чтобы помочь его бедной семье.
Главная мечта Дэвида - стать чемпионом мира в тяжелом весе, и он верит, что так оно будет. “Я очень терпеливый человек”, - говорит он, - “Я никогда не был, всего лишь учился быть. У каждого есть свой День. И когда настанет мой, я буду к нему готов. Вот почему я никогда не забиваю себе голову, с кем мне придется бороться дальше, будет это Майк Тайсон или кто-либо еще. Главное - быть готовым, когда придет время”.
Подготовка для Дэвида означает воздержание от алкоголя и курения, потребление только “правильной” пищи, бесконечный спарринг, изучение новых движений и комбинаций, изучение видеозаписей боев других боксеров и поиск их слабостей. Это также означает одинокие дни и ночи в американских городах со своими музыкальными дисками, библией или просто поездки на велосипеде. Дэвид сознается, что ужасно тоскует по дому, когда колесит по отелям, не успевая разбирать чемоданы, и спаррингуется в залах Хьюстона, Сан Антонио или Флориды. Но он целеустремленно преследует мечту о титуле, а это требует полной концентрации.
Дэвид прошел длинный путь к своей мечте. И сейчас он делает очень много, чтобы быть готовым ко встрече с кем угодно. Ему приходится поддерживать вес и проходить через болевые барьеры. Он занимается со штангой, приседает с 200 кг, спаррингуется с тремя партнерами одновременно по 12 раундов, причем в тяжелых перчатках и тяжелых баскетбольных ботинках. Поскольку он подбирается все ближе, он понимает, что более стойкие люди могут уничтожить его мечту, используя его слабости. “Если я тренируюсь и не чувствую боль, то я обманываю себя, а себя никогда нельзя обманывать. Если Вы оставляете что-то несделанным в боксерском зале," рассуждает он, - "Вы потом не сможете сделать это в бою. И нельзя никого недооценивать, как это делал Руиз”.
